Жертва всесожжения - Страница 95

– Ларри, я была бы рада успокоить твое самолюбие, чтобы ты чувствовал себя лучше, но у меня леденцы кончились. Я сегодня тоже не крестиком вышивала.

– А что случилось? – спросил он.

Я покачала головой.

– Ладно, проехали. Извини. Я тебя слушаю.

Я даже не знала, с чего начать, и не была готова вообще кому-нибудь рассказывать, что случилось сегодня в больничной палате, и уж меньше всего – рассказывать об этом Ларри.

– Даже не знаю, с чего начать.

– С чего-нибудь.

– Ричард совершенно невыносим.

– Выяснение отношений, – вздохнул Ларри сочувственно.

Я покосилась на него:

– Ларри, не надо быть снисходительным.

– Прости.

– Дело не в выяснении отношений. До этой тревога меня вызывали к Церкви Вечной Жизни. Там в подвале лежит Малкольм. Его почитатели требуют его спасти. Пожарные хотят знать, можно ли его оставить до заката, когда он сам встанет.

– И что?

– А то, что у меня ни малейшей нет мысли, как узнать, жив Малкольм или нет.

Он уставился на меня:

– Ты шутишь!

– Увы.

– Но ты же некромантка!

– Я умею поднимать зомби и иногда – вампиров, но поднять Мастера вампиров силы Малкольма мне не по зубам. А если бы даже и могла? Что это доказало бы – что он жив или что он мертв? Понимаешь, если я его подниму, это может доказать, что он готов к превращению в зомби. Черт, да вот Жан-Клод иногда просыпается днем, может, и Малкольм тоже.

– Вампир-зомби? – удивился он.

Я пожала плечами:

– Не знаю. Вообще не знаю никого, кроме меня, кто умел бы поднимать вампиров, как зомби. Книг по этому поводу нет.

– А Сабатини?

– Ты про этого фокусника?

– Он у себя на представлениях поднимал зомби и заставлял вампиров выполнять свои приказы. Я читал воспоминания очевидцев.

– Во-первых, он умер в 1880 году. Чуть раньше моего времени. Во-вторых, эти вампиры были простофилями, которые за него держались. Для них это был способ свободно ходить среди людей, иначе бы их убили на месте. Так это и называлось – Сабатини с группой ручных вампиров.

– Никто не доказал, Анита, что он был шарлатаном.

– Он все равно уже умер и дневников не оставил.

– Подними его и спроси, – предложил Ларри.

Я уставилась на него таким долгим взглядом, что пришлось ударить по тормозам, чтобы не врезаться в переднюю машину.

– Что ты сказал?

– Подними Сабатини и узнай, мог ли он поднимать вампиров, как ты. Он мёртв чуть больше ста лет – всего-то. Ты поднимала зомби куда более старых.

– Ты забыл о прошлогоднем случае, когда вудуистская жрица подняла некроманта. Зомби вышел из-под контроля и стал убивать людей.

– Ты мне говорила, но та жрица не знала, кого поднимает. Если знать заранее, можно принять меры предосторожности.

– Нет.

– А почему?

Я открыла рот – и закрыла, потому что хорошего ответа у меня не было.

– Я не сторонница подъема мертвых ради любопытства. Тебе известно, какие деньги мне предлагали за подъем знаменитостей?

– А мне все еще хочется знать, что случилось с Мэрилин Монро, – сказал Ларри.

– Если ее родные придут и попросят, может быть, я тогда ее подниму. Но я не стану ее поднимать только потому, что какой-то таблоид помахал деньгами перед носом нашего босса.

– Помахал большой кучей денег, – поправил Ларри. – Такой кучей, что он даже послал Джемисона попытаться. Джемисон не смог. Слишком старый мертвец, тут нужна была жертва побольше.

– Джемисон – слабак, – заметила я.

– Все остальные в «Аниматор Инкорпорейтед» отказались, – вспомнил Ларри.

– И ты в том числе.

Он пожал плечами:

– Я мог бы ее поднять и спросить, как она умерла, но не перед камерами. Они ее, беднягу, преследовали при жизни, и если будут и после смерти – это несправедливо.

– Хороший ты человек, Ларри.

– Ага, только не знаю, что вампиры сгорают в пепел, а если остаются скелеты – значит это был человек.

– Ларри, не начинай снова. Приходит с опытом. Мне надо было тебе самой сказать, когда ты сегодня поехал. На самом деле ты настолько быстро растешь, что я не подумала сказать.

– Ты считала, что я знаю? – спросил он.

– Ага.

– То-то я заметил, что ежедневные уроки стали как-то короче и реже. Когда я с тобой работал, я столько записывал, сколько в колледже никогда не приходилось.

– А последнее время записей стало поменьше?

– Знаешь, если подумать, то да. – Он вдруг просиял ослепительной улыбкой, глаза его вспыхнули, сбрасывая прочь все ужасы этого дня. На миг Ларри вдруг стал таким, каким пришел к моему порогу: ясноглазым оптимистичным юношей. – Ты хочешь сказать, что я все-таки овладеваю профессией?

– Именно так. И если бы ты ловчее обращался с оружием, я бы уже сказала, что ты ею прилично овладел. Все знать очень трудно, Ларри. Вдруг вылезает что-то такое, и тут же ты осознаешь, что ни черта тебе не понятно.

– И у тебя такое бывает?

– И у меня.

Ларри с трудом глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

– Я видал пару раз, Анита, как тебя удивили. Когда монстры становятся настолько странными, что даже ты не понимаешь, что происходит, обычно дело оборачивается очень плохо, и при том очень быстро.

Он был прав. И очень жаль, потому что как раз сейчас я не понимала, что за чертовщина происходит. Я не понимала, что стало с Натэниелом. Я не знала, как на Ричарда действуют метки. Не знала, как выяснить, пребывает ли Малкольм среди нежити, или перешел в более перманентное состояние истинной смерти. Столько было вопросов и так мало на них ответов, что мне просто хотелось домой. Примем мы с Ларри по таблетке болеутоляющего и проспим до завтра. Утро вечера мудренее.